Галина Морозова, НПФ Сбербанка: «Система гарантирования пенсий — это лишь психологическая уловка»

Реформа пенсионной системы в самом разгаре. Чиновники приняли решение обнулить взносы «молчунов» в накопительную часть, а на рассмотрении правительства сейчас находится сразу несколько законопроектов, в частности о гарантийном пенсионном обеспечении. Участники рынка получили нового регулятора с 1 сентября в виде Банка России. О том, как все эти изменения скажутся на рынке и на наших будущих пенсиях, корреспонденту РБК daily ЕКАТЕРИНЕ МЕТЕЛИЦЕ рассказала президент НПФ Сбербанка ГАЛИНА МОРОЗОВА.

Рынок ждет

ужесточения надзора

— Каких изменений на рынке вы ждете от нового регулятора?

— Ждем ужесточения надзора. Но надеюсь, что при этом изменятся и его принципы, и он будет осуществляться уже не по формальным признакам, а по существу действий той или иной компании или фонда. Все участники рынка ждут, что будет введен риск-ориентированный надзор. Ужесточение надзора, уверена, пойдет на пользу рынку. Требования должны быть более строгими, особенно к пенсионным фондам, которые работают на рынке обязательных пенсионных накоплений.

— В чем должно быть ужесточение?

— Ужесточение требований планируется с точки зрения размера совокупного вклада учредителя. Необходимый размер сегодня — 100 млн руб. Но учитывая текущие масштабы деятельности негосударственных пенсионных фондов, это уже слишком маленькая сумма. Нужно, чтобы размер совокупного вклада был адекватным современным реалиям и требованиям: фонд должен иметь возможность создать качественную инфраструктуру, которая требуется для ведения пенсионных счетов (они уже исчисляются миллионами в крупнейших фондах). Когда у вас миллионы счетов, в Excel это не посчитать. Негосударственные фонды должны предъявлять высочайшие требования к программному обеспечению, технике, сетям и персоналу. А все это стоит дорого.

— Почти все эти изменения планируются с введением в России пруденциального надзора. Насколько быстро, на ваш взгляд, получится перейти на новую форму регулирования?

— Конечно, быстро сделать это не получится. Хотя бы потому, что наша пенсионная система, и в частности система НПФ, — это уникальное российское изобретение. Мы не похожи на мировые страховые компании и не похожи на западные пенсионные фонды. А значит, распространенную в мире модель надзора нужно будет перенастроить на российские реалии.

Но я считаю, что та «дорожная карта» по введению пруденциального надзора, которая сегодня обсуждается в правительстве, вполне реализуема. Предполагается, что уже во второй половине следующего года в тестовом режиме начнется запуск новой системы регулирования: фондам на добровольной основе будет предложено поучаствовать. НПФ Сбербанка — один из тех фондов, которые согласны протестировать на себе пруденциальный надзор. Я уверена, что такая система — это шаг в лучшую строну, потому что это действительно снизит риски и НПФ, и клиентов, и акционеров.

— В правительстве также лежит законопроект гарантийного пенсионного механизма с двухуровневой системой защиты. Во-первых, фонды отвечают своими активами и резервами; во-вторых, гарантии подкрепляются специальным фондом. Считаете ли вы правильным такой механизм защиты клиентов?

— Скорее всего, законопроект будет принят в том виде, в котором он сейчас существует. По нему фонд будет обязан вернуть клиенту номинал страховых взносов, даже если тот просто меняет НПФ. А ситуация с переходами у нас сейчас довольно сложная: их огромное количество. Если у НПФ 100 тыс. клиентов и 50 тыс. из них одномоментно решат уйти, как было у многих в 2008 году, то фонду придется каждому выплатить внесенные взносы.

— То есть при такой схеме слишком велики риски для НПФ?

— Как руководитель НПФ, я вижу для себя риски. К 1 апреля следующего года в негосударственной пенсионной системе будет около 25 млн активных клиентов. Все они имеют право в любой момент перейти из одного фонда в другой. Фонд будет должен возместить им все до номинала, поэтому он будет придерживаться такой инвестиционной стратегии, чтобы к концу года не было отрицательного результата. Сейчас отрицательного результата у НПФ не может быть и по закону, но предполагается, что вместе с законопроектом о гарантировании будут внесены поправки, которые позволят фондам фиксировать отрицательный результат. И будет введен мораторий на переходы между фондами в течение пяти лет. Однако он начнет действовать только через пять лет, потому что нынешние клиенты заключали договоры по старым правилам. То есть фонды все равно будут вынуждены придерживаться годового инвестиционного плана, потому что никто не захочет узнать 29 марта (именно в этот день ПФР отправляет уведомления о том, сколько клиентов ушло из фонда), что необходимо выплатить огромную сумму и обанкротиться. Фонды по-прежнему не смогут позволить себе такую роскошь, как долгосрочная инвестиционная политика, ведь через несколько месяцев после отрицательного результата может последовать банкротство. По моему мнению, система гарантирования — это лишь психологическая уловка. Гарантирование все равно остается на фондах, и инвестиционная стратегия будет строиться именно таким образом.

— То есть вы считаете, что нужно гарантировать возмещение только при наступлении страхового случая — пенсии?

— Да, поэтому мне казался самым разумным первоначальный вариант законопроекта. Он обязывал компенсировать номинал именно на дату назначения пенсии, когда действительно наступает страховое событие. И кстати, тогда не предполагался мораторий на переход. Если клиент хочет переходить каждый год, то пусть берет на себя риск потерять всю сумму. Если он все потеряет, то это его личный выбор и его неправильное инвестиционное решение.

При одноуровневой системе гарантирования вполне вероятно было появление длинных денег. Каждый НПФ определял бы для себя стратегию и в зависимости от степени риска уплачивал бы взносы в АСВ. При этом у фонда была бы возможность вложить все накопления в депозит надежного банка и не платить взносы вообще.

— Из сказанного вами следует, что даже если законодательно разрешат иметь негосударственным фондам отрицательный инвестиционный результат в конце года (чего уже давно добивается профсообщество), то по сути ничего не изменится.

— В этой ситуации — нет. У НПФ все равно остаются обязательства по обеспечению сохранности номинала на 1 апреля. Средства под управлением все равно не будут превращаться в длинные деньги. Фонды все так же будут ограничены периодом инвестирования.

Гарантии для фондов

— А нужны ли пенсионному рынку новые инвестиционные возможности? Какие инструменты, на ваш взгляд, являются наиболее интересными?

— Нужны длинные инструменты инвестирования. Сегодня таких практически нет. В начале года обсуждались вложения в инфраструктурные облигации. Но вопрос здесь намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я имею в виду не инфраструктурные облигации РЖД, а более широко — проекты по строительству детских садов, дорог, аэропортов. Но вводить систему инвестирования в инфраструктурные проекты нужно только вместе с созданием специальной организации, которая будет заниматься оценкой этих проектов.

Представьте, к директору НПФ приходят представители управляющей компании и рассказывают: «У нас замечательный проект: будем строить детские сады в Республике Коми. Все просчитано, все окупится, все прекрасно». На основе чего руководитель должен принять решение? Опираясь на интуицию? На заверения управляющей компании? Нужен кто-то, кто проведет анализ этого проекта и скажет, что в регионе нет столько детей, сколько УК собирается строить детских садов.

Нужно, чтобы все идеи, прежде чем выйти на пенсионный рынок, проходили через фильтр экспертного мнения и чтобы НПФ могли купить облигации только после того, как определены качество проекта и срок его окупаемости. Уже были курьезные случаи: некая организация выпустила облигации под гарантии субъекта Федерации. Впечатляет. Только гарантии были выше, чем бюджет этого субъекта Федерации. Пенсионные деньги должны работать на страну. Но при этом фондам нужны гарантии: что бы ни случилось, деньги вернутся и он сможет выплатить их пенсионерам.

— Кто, по-вашему, может решить проблему частых переходов клиентов из фонда в фонд?

— Проблема даже не столько в частых переходах клиентов, а сколько в том, что мы об этих переходах узнаем только в конце марта следующего года. Ограничивать переходы, мне кажется, не стоит, ведь это рынок и конкуренция. Но необходимо сделать этот процесс более прозрачным. Ведь когда клиент приходит забирать свои деньги из банка или расторгать договор в страховую компанию, то этот процесс открыт, и у сотрудника банка или страховой есть возможность хотя бы выяснить причину расторжения отношений. У нас такой возможности нет. Руководство фонда не знает, почему от него ушел клиент: потому что ему нахамил сотрудник клиентского отделения, или потому что ему не понравился позапрошлогодний отчет, или потому что его уговорили друзья перейти в другой НПФ. Это неправильно. Компромиссный вариант: если бы ПФР уведомлял негосударственные фонды в течение месяца после ухода клиента. В таком случае НПФ имел бы хотя бы возможность планировать дальнейшие выплаты.

— А почему, на ваш взгляд, в России так медленно развивается сегмент корпоративного пенсионного страхования? На Западе лишь 20% работников не участвуют в корпоративных пенсионных программах, у нас же наоборот — только 20% застрахованы.

— У нас много отличий и от западных работников, и от западных работодателей. Там сильна конкуренция на рынке труда и есть сложившиеся стандарты поведения. А наши работодатели живут в состоянии постоянного стресса и кризиса. Пенсионная программа планируется на 20 лет. Но такие планы строить невозможно, когда даже система налогообложения меняется каждый год.

Корпоративные программы сегодня вводят крупные и устойчивые предприятия. Это «золотые наручники», которыми пользуются те, кто понимает, что мало просто найти хорошего сотрудника, нужно его еще удержать у себя как минимум на десять лет. Кроме того, это метод поощрения. Хотя многие работодатели сейчас не заботятся о персонале вообще: огромное количество предприятий не платят даже соцналоги. Но думаю, что проблема скоро решится: так же как и на Западе, у нас должно вырасти поколение, которое знает о своих правах и обязанностях. И это поколение сейчас растет.

Сокращение накопительных взносов бессмысленно

— Правительство снова изменило правила игры: решило сократить размер взносов в накопительную часть у «молчунов» не до 2%, а до нуля. Как вы оцениваете такое решение? Представители Минфина заявили, что «если человек не хочет иметь накопительную часть, то тогда нечего ему оставлять 2%». Вы с этим согласны?

— Такое решение объясняется необходимостью снизить дефицит бюджета Пенсионного фонда. Сокращение накопительной части до 0% позволит притормозить рост дефицита на ближайшие несколько лет. Однако в долгосрочной перспективе нагрузка на федеральный бюджет будет возрастать. Уровень отчислений страховых взносов работающего населения будет снижаться, так как число работающих стремительно сокращается по отношению к возрастающему числу пенсионеров.

Спорный вопрос — хочет или не хочет человек формировать накопительную часть в составе своей пенсии. Чтобы оценить для себя выгоды того или иного варианта, человек должен понимать хотя бы примерные расчеты. А у нас большая часть населения даже не знает, как формируется пенсия, из чего она состоит. Однако предложение об обнулении накопительной части пенсии для «молчунов», скорее всего, только сподвигнет неопределившихся россиян к выбору. И этот выбор нужно делать, чтобы в будущем получать реальную прибавку к пенсии.

— А как вы считаете, нужно ли продлять еще на год возможность сохранения прежнего размера отчислений в накопительную часть? И какие, по вашему мнению, будут последствия для экономики страны от решения правительства сократить взносы на накопительную часть пенсии?

— Еще год на раздумья не избавит от проблемы. Решение сократить накопительные взносы в любом случае станет тормозом для экономики страны. А главное — оно бессмысленно. Даже если отобрать у населения всю накопительную часть, то этот транш все равно не покроет дефицит ПФР и не решит все проблемы пенсионной системы, проблемы отсутствия денег на досрочников, наличия серых зарплат и вредных производств; не отменит обязательства государства, которые были сформированы в советское время; не изменит демографическую ситуацию. Я точно знаю, что в год, когда я выйду на пенсию, вместе со мной это сделают 1,5 млн человек, а работать придет только 700 тыс. Кто будет платить пенсии? Мой ребенок будет платить мне пенсию. Представьте, сколько с него для этого должны взять налогов. Накопительная часть пенсии этих проблем не решит.

Останется 20—30 НПФ

— В этом году многие «молчуны» решили перевести свои накопления из ПФР и НПФ. Вы наблюдаете приток клиентов?

— Мы полагаем, что в этом году число клиентов увеличится раза в полтора-два по сравнению с прошлым годом. Но при этом нужно помнить, что сейчас в негосударственной пенсионной системе уже 21 млн клиентов. По итогам этого года, мы думаем, их станет около 26 млн. Я говорю об активных счетах, то есть тех, на которые поступают взносы. Когда говорят о 70 млн клиентов, то имеют в виду всех тех, у кого есть СНИЛС. Негосударственные фонды все-таки ориентируются на граждан 1967 года рождения и моложе (а их гораздо меньше 70 млн). Так вот когда в системе НПФ окажется 26 млн, то это будет более 50% активной части застрахованных лиц. Поэтому в ближайшее время мы ожидаем снижения темпов роста клиентов. В итоге число застрахованных в негосударственной системе постепенно достигнет 30 млн человек.

— Многие отмечают, что из-за сокращения размера взносов в накопления может произойти очищение рынка НПФ. Вы так не считаете?

— Я думаю, слабые игроки уйдут с рынка из-за нового регулирования. Они уйдут в любом случае, независимо от размера отчислений граждан в систему ОПС. Как я уже говорила, надзорный орган наверняка ужесточит требования к НПФ. Думаю, что впереди консолидация или ликвидация многих негосударственных фондов.

— Насколько, по вашему мнению, сократится рынок?

— Думаю, останется 20—30 НПФ.

— Когда это произойдет?

— Полагаю, что года через два. «Дорожная карта» по пруденциальному надзору пока рассчитана на три года. Вот в это время, думаю, должно что-то произойти.

— Подводя итоги беседы: как, на ваш взгляд, должна развиваться пенсионная система?

— Очень хочется, чтобы она развивалась согласно определенной концепции. Государство должно взять на себя заботу о тех людях, которые уже не смогут сами заработать. А молодежи и всей активной части населения нужно создать условия для формирования нормальной пенсии. Это должны быть адекватные налоги, их качественный сбор и учет. Это должны быть льготы и другие условия для стимулирования работодателей и работников отчислять на пенсию. Но при этом государство должно честно признать (и раскрыть глаза тем, кто еще не понял), что коэффициент замещения 40% или больше будет, только если человек сам заботится о своей пенсии. И тогда развитие на самом деле начнется. Я считаю, что так в итоге и будет. У меня есть большая надежда на молодежь. А совершенствование системы учета, контроля, надзора, инвестирования и так далее — это рабочие моменты. Это всегда будет меняться, ведь предела совершенству нет.

Но концепция должна быть уже наконец-то сформулирована: работник, работодатель, фонд — все должны совершенно четко видеть свое место в системе. Нужно, чтобы граждане уже осознали, что им никто ничего не должен, все, что хочется, нужно делать самостоятельно. Вода под лежачий камень не течет.Источник: РБК daily