Перспективный автор: в галерее «Наши художники» открылась первая ретроспектива Леонида Чупятова

За рамками выставки, проходящей в галерее на Остоженке, осталось театральное наследие художника. Зато живописный материал собран самым полным образом.

39 картин, по одной из Третьяковской галереи и Музея истории Петербурга, четыре из Русского музея, остальные — из двадцати частных собраний. Один из самых ярких мастеров довоенного поколения, современник всего русского авангарда, художник, которым восхищался Александр Бенуа, сегодня известен узкому кругу специалистов и эстетов. Выставка должна эту лакуну заполнить.

Во всем, конечно, виновата история. Леонид Чупятов родился в 1890 году в купеческой семье, посещал рисовальные классы Общества поощрения художеств, учился в школе Ционглинского, а потом у профессора Петрова-Водкина в бывшей Академии художеств. Дальше — исследовательская художественная работа, реферат «Путь подлинного реализма в живописи», объясняющий его художественные устремления, преподавание во ВХУТЕИНе. Он выставлялся и с мирискусниками, и на многих официальных выставках первых советских лет. А в 1919 году даже получил третью премию за портрет вождя народов на выставке-конкурсе, где победителем стал хрестоматийный Ленин Исаака Бродского. Ради заработка Чупятов брался за иллюстрацию и плакат, но настоящая удача пришла с работой в театре. В конце 1930-х годов он успел отметиться на «Ленфильме», рисованная «Сказка о глупом мышонке» 1940 года — пример его работы в качестве художника-постановщика. А дальше была война. Леонид Чупятов погиб в первую же блокадную зиму вместе с женой и ребенком. Картины вынесли соседи, и до сегодняшнего дня дошли лишь крохи.

Выставка озаглавлена «Ракурс Чупятова», и точнее про нее да и про самую суть его живописи, пожалуй, и не скажешь. Ракурс, передающий движение и втягивающий зрителя внутрь полотна. От взгляда в пролет «Лестницы» немного кружится голова, перед согнувшимся «Красильщиком» с тяжелой бочкой на спине хочется наклониться, чтобы заглянуть ему в лицо. В них есть и ощутимая материальность (не зря художник писал о реализме), и мастеровая «сделанность», и поле для бесконечного эксперимента. Для зрителя в этом особый интерес — среди сохранившихся холстов нет бесконечных разработок одного мотива, каждый уникален — что пролетающий по диагонали «Поезд», что в духе кубизма разбивающая плоскости «Богоматерь Умиление», что парящие «Табуретки» или написанный белым по белому «Белый натюрморт». В рамках эксперимента он пытался подступиться и к обступающему со всех сторон бравурному соцреализму, но получалось неубедительно — спортсмен, сбежавший с холста Дейнеки, оказывался в космическом пейзаже Петрова-Водкина, а основанное на реальных событиях «Самосожжение народоволки» оборачивалось адским пламенем, близким религиозным образам. Религиозная тема особенно занимает его в последний год жизни — ужас на лике младенца Христа, языки пламени, отражающиеся в глазах Богоматери, и как визуализированная личная молитва — «Покров Богоматери над осажденным городом», о сохранении которой беспокоился в письмах академик Лихачев, тоже блокадник. Но еще сильнее оказывается другая линия — в том же зале выставлена более ранняя «Охота» с огромной падающей подстреленной птицей, предшественницей которой был безмятежный розовый фламинго с картины под названием «Мечта».

Источник: РБК daily