«Князь Игорь» Юрия Любимова в Большом театре: войны не будет

После ухода из Театра на Таганке в судьбе Любимова, собиравшегося, по его словам, вообще уехать из страны, принял участие экс-министр культуры России Александр Авдеев. Он помог дирекции Большого проявить заинтересованность в работе с мэтром. Директор ГАБТа Анатолий Иксанов давно думал о возвращении в афишу оперы Бородина. А тут на горизонте возник Любимов, который на Западе имеет устойчивую известность постановщика опер, но в России в этом качестве работал мало.

О спектакле начали ходить «страшные» слухи задолго до премьеры. Она была намечена на декабрь прошлого года, но Любимов заболел и премьеру передвинули на лето. Все это время в кулуарах Большого обсуждали нововведения режиссера и его музыкальной команды — композиторов Владимира Мартынова и Павла Карманова. Мол, они радикально сократили партитуру, которую Любимов считает слишком длинной. На спектакле выяснилось, что да, сократили, и изрядно: вместо привычных четырех часов опера идет два с хвостиком. От увертюры практически ничего не осталось, и с таким музыкальным «огрызком» дирижер Василий Синайский не смог как следует открыть действие. Сильно купирован и пролог в Путивле.

Идея спектакля сведена к противостоянию слабой Руси (с бездарным правителем Игорем, проигравшим сражения с врагами) и этого самого врага, на редкость сильного и коварного: воины в черном спускаются из-под колосников на веревках, словно воздушный десант. Все подано в характерном любимовском ключе, с величественной условностью, где почти нет места житейскому. Стиль костюмов Марии Даниловой (сплошь серое, бурое и черное) скользит между историей и нашими днями: советская телогрейка и сельский зипун в одном флаконе. Детали специально смешаны так, чтоб отдавало «вечной Русью». Зато половцы шныряют сплошь в золотом. Декорации Зиновия Марголина лаконичны и предельно условны: языческие идолы в половецком стане, деревянные перекладины со слабыми намеками на христианскую резьбу, на верхней перекладине Ярославна (Елена Поповская) исполняет свой «Плач».

Ария Кончака про «гостя дорогого» выброшена, поскольку половецкий владыка, с точки зрения Любимова, негодяй, каких поискать, а не приятель Игоря. Хитрющий хан (Валерий Гильманов), облаченный в лисий мех, поет другую, редко исполняемую песню, где смакует свою страсть к убийствам. Сам Игорь (Эльчин Азизов) в дополнение ко всем известной арии «Ни сна, ни отдыха измученной душе» «произносит» и выловленный в музыкальных архивах монолог (первоначальный вариант арии), в котором призывает удельных князей объединиться.

Нет в спектакле и дуэта Кончаковны (Светлана Шилова) и Владимира Игоревича (Роман Шулаков) — они вообще появляются всего на несколько минут. Кончаковна при этом хлещет сцену хлыстом и передвигается походкой голодной рыси. Князь Галицкий (Владимир Маторин), как ему и положено, мечтает жить так, чтобы «ни работы, ни заботы», и спит на столе, подложив под голову седло. Половецкие пляски в хореографии Касьяна Голейзовского (говорят, у постановщика это любимый фрагмент музыки) усилены ритмичными ударами: мол, половцы — народ необузданный, и тут пригодился «воющий» барабанный звук восточного инструмента под названием тар.

Исполнители по указанию режиссера сделали упор на качество дикции — она и впрямь великолепна. К тому же в по­становке русской оперы проецировались русские титры, так что содержание дошло и до самого не подкованного в отечественной истории. Финал спектакля на первый взгляд торжественный и как бы по Бородину, но получается, что с издевательским подтекстом: да, хор с ликованием, да, бежавший из плена муж и тоскующая жена снова вместе, но чему радоваться-то? Тотальному поражению и трусливому бегству? Войны до победного конца не будет, сил нет, осталось только хорохориться напоказ, словно говорит Любимов. Тем более что народу в этом спектакле, похоже, все равно, что делать — дежурно славить главу государства или пританцовывать в такт антиправительственным куплетам, которые распевают древнерусские скольз­кие типы, гудошники Скула и Ерошка.Источник: РБК daily